Бабушка поступает в академию Бабушка взяла Инну после смерти родителей ещё маленькой. С тех пор всё за неё делает и даже говорит – как тут вырастешь? Вот и сейчас объясняет за внучку, которая лишь краснеет и опускает глаза: – Она и в самом деле дитё. Окончила наш Волжский медколледж, с работой надули. Шла через Центр занятости, а везде всё равно спрашивали сертификат и стаж. Места были в детских поликлиниках, тубдиспансере, в онкологии. Только стажа-то у нас нет, вот и не взяли. С работой Инна и бабушка решили подождать, сдали ЕГЭ (в двадцать-то с лишним лет) и пошли поступать в медакадемию. Там и стипендию, и сиротские до 23 лет платят. Как и многих бедолаг без родителей, жильём Инну обошли. Мама свою двухкомнатную профукала. Бабушка, не подумав, вписала внучку и внука при приватизации собственной хрущёвки, а исключить их из совладельцев вовремя не догадалась. Теперь их тычут в это обстоятельство и не ставят на очередь, хотя отдельная квартира сироте положена с 18 лет. Инна была у уполномоченных по правам человека и ребёнка, а что толку? – Она сама не скажет, а я в это время была на операции. Когда я считалась опекуном, подключали прокуратуру. И то я хлопотала, сама бы она не пошла. А всё равно помощи ниоткуда, – говорит бабушка. Инна за всё это время сказала лишь одну фразу: «Что заслужил, то и получил». Надеюсь, просто о людях. Хоть и писал Толстой, что каждая семья несчастлива по-своему, судьбы сирот как под копирку. Дашу Клещёву из Светлоярского района тоже воспитывала бабушка, отсюда и все несчастья. Бабушка может любить и отдавать последнее, а воевать за место под солнцем, даже просто жить она вряд ли научит. – Поступила в училище, куда же ещё? Сиротских получала мало, всего три тысячи. Даже не знаю, почему. Второй год уже на очереди в Светлом Яре на квартиру, и всё время – 63-я, – безнадёжно рассказывает Даша. Предлагают жильё в родной Ивановке, но девушке она не нравится: газа нет, хороших домов тоже, ничего не строят. Сейчас учится в Красноармейском районе, а собирается поступать в медколледж на Семи ветрах – каждый день не наездишься. К тому же перед глазами судьба сестры Лены, такой же сироты. Ту на Ивановку всё же уломали, дали развалюху, жить в ней невозможно, и девчонка обитает в Тракторозаводском районе.
В комитете по образованию и науке обладминистрации сообщили, что в этом году жильё получат 379 сирот. Чуть ли вдвое больше прошлогоднего. Вопрос только – какое и где? Ответ не может получить даже Пётр Караулов из Городища, у которого помимо сиротства есть ещё и инвалидная коляска. Судьба труднее некуда: маму лишили родительских прав, квартиру в Николаевске она пропила, сын окончил училище, работал на стройке и получил тяжёлую травму. Из больницы его взяла к себе одна сердобольная женщина. Парню уже 27, а его на льготную очередь и не ставят: в местной администрации считают, что возраст вышел, а главное, есть закреплённое жильё в Николаевске. А что за эти двадцать лет той квартиры и след простыл, никому не интересно. Пришлось идти в суд, он встал на сторону сироты, но администрация решила такое решение обжаловать.
Отлучение от города
Рассказав мне эту быль, уполномоченная по правам ребёнка в Волгоградской области Нина Болдырева напоминает чиновникам региональный закон о социальной поддержке детей-сирот: они имеют право выбирать место, где становиться на учёт для получения жилья. Мало того, собралась выходить в облдуму с предложением внести поправку в этот закон, чтобы такое право стало главным. Ну, а пока сирот всеми неправдами отлучают от города. Это сполна испытала на себе Елена Егорова из Волжского. У неё всё то же самое. Отец умер, когда Лене стукнул годик, мама запила и потеряла родительские права, семьёй стал Михайловский интернат. И больше никого вокруг, кроме сестры. – Там мы научились надеяться только на себя. За каждую провинность нас наказывали. Обидно? Нет, только так мы приучались к порядку, – смотрит на меня детскими глазами двадцатилетняя женщина. Сестра Ирина, по виду такое же дитя, продолжает: – В интернате нас готовили только к ПТУ, хотя воспитатели ходили с нами на занятия в обычную школу – чтобы мы не прогуливали. А мы мечтали скорее выйти из этого дурдома. Когда вылетели, поняли, что там было лучше. Сёстры живут вместе, хотя Лена давно уже замужем. Для Ирины выбить квартиру пока не удалось, чиновники хотят сбагрить её в Ленинский район, где нет работы и женихов. Девушка упирается и смотрит на сестру, которой удалось закрепиться в Волжском. – Но какой ценой? Пока беременная бегала за справками, из-за нервных переживаний потеряла ребёнка. Везде же отказывали. Говорили, ничего у тебя не получится, езжай в Ленинск. Маму риэлторы обманным путём сбагрили в Царев, а я не хотела. И почему я должна куда-то ехать, если Волжский – моя родина? Сейчас она помогает сестре собирать документы и встать на очередь, благо, второй ребёнок родился и уже подрос. Каждый день она выходит один на один со стеной лжи и обмана. Учится жить. – Везде деньги. В детсад отнесла заявление, а заведующая спрашивает: «Ты не ветеран войны?» Нет. И отказала. Буду снова писать. Мне же на работу выходить. Трудится отделочницей на стройке. Говорит, почти все выпускники её интерната идут в рабочие: – В институт никто и не собирался. В ПТУ стипендию платят, и тому рады. Больше двухсот рублей в интернате в руках не держала. Их давали в последние месяцы перед выпуском на личные расходы. Говорят, лучших жён готовят многодетные семьи и интернаты. Лена согласна: – Семья для меня всё. И радость, и горе. Детей пятеро будет. К нам подсел её муж Андрей. Женой доволен: если поругаются, через две минуты мирятся. Как в интернате – в группе человек 90, сцепятся так, что клочья летят, и тут же опять свои в доску. Деваться-то некуда, маме не пожалуешься. Вот такой сиротский плюс.