Мне повезло познакомиться с матерью девяти детей. И уже несколько недель мысли о ней не покидают меня.
Говорят тебе, вот есть человек, у которого 9 детей, 14 внуков и 26 правнуков. Уже из ряда вон и хочется посмотреть на этого героя, рассказать о нём всем. И бежишь, и рассказываешь. Только в собственной душе всё переворачивается гораздо глубже, чем можно поведать на словах. Вот и у меня в ушах до сих пор звучит песня её дедушки-лесника. Дедушки, которого она обнимала в своём далёком детстве, и которого вместе с сыном расстреляли немцы.
Песня пронзительная, такая грустная, что вот хоть сейчас ложись и помирай. Такие песни пели мальчишки-детдомовцы, из детдома был и её любимый дедушка. Ещё три его сына погибли на фронте.
— У него голос был сильный, красивый. Сядем с ним, обнимемся — рассказывала она мне, — и поём. Его любимую песню до сих пор пою… когда плохо мне. Сяду, затяну и плачу…
На лице её сразу отражается страдание. Морщины становятся глубже. Глаза блестят уже не задором «эффектной женщины», как мне рекомендовали Марину Николаевну Правикову из хутора Красный Пахарь, и какой я её увидела во время знакомства, а красны и полны слёз. И кажется, за себя она переживает гораздо меньше, рассказывая, как всю их деревню Журиничи Брянской области чуть не расстреляли оккупанты. Ей тогда было лет 10.
— Как-то подорвали партизаны, среди которых были и наши жители, машину с немцами. Зимой дело было, по следам всё же вычислили, что в сторону Журиничей кто-то оттуда ушёл. Прибыл карательный отряд. Всю деревню от старых до малых выгнали на улицу, выстроили, пулемёт поставили. Всех, то есть, под расстрел согнали. Учительница немецкого языка с ними долго разговаривала. Как-то убедила она их, что не виновны наши жители. А я, помню, смотрю на дуло пулемёта и поверить не могу, что сейчас вместе со всеми друзьями и родственниками ляжем в этот снег.
А ведь растила Марина Николаевна своих детей в то время, когда на помощь матерям ещё не пришли чудеса цивилизации. Надо же было всем постирать, приготовить, а утюги какие были раньше: кто-нибудь поднимал эту груду металла? А у неё — 6 дочерей и 4 сына. Так вот, как она успевала их обстирывать, утирать носы, жалеть и ругать? А ведь вырастила она 10 детей.
— Один мой сын погиб. Привычка у него — на перилах сидеть. Вот раз и не удержался. Нелегко мне было.
Детей Марина Николаевна очень любит — с самого детства. Да и дети отвечают взаимностью. Сейчас помогает младшему сыну с внучкой Леночкой. Та так и сказала, когда мы были в гостях: «Я бабулю свою крепко-крепко люблю!» — и обхватила за шею. Все с кем я разговаривала о Марине Николаевне, говорили о ней разной, но всегда искренне хорошо. И дети её работящие, и внучка — депутат сельсовета, и сама во всех праздниках участвует, и рукодельничает, и муж — ветеран Великой Отечественной войны. Кстати, с мужем пришлось ей не сладко. 12 ранений, все осколки знает она на перечёт за 57 лет совместной жизни.
Когда при мне говорят о детях, которые учиться не хотят, уроки пропускают бесцельно, хочется им постучать кулачком по лбу: балбесы. Люди раньше не имели такой возможности, а вы… Марина Николаевна и двух классов не окончила и переживает из-за этого всю жизнь, вплоть до своих 78-ти лет.
— Есть нечего было, малокровие: читала, а в глазах строчки расплывались. Так тяжело всё давалось с голоду. Что ж, мать одна воспитывала меня и брата. Я ведь родилась в 1931-м году. А в 33-м умер отец… Папу своего я не знала.
И работала, без образования, как она говорит: «на разных работах». Последнее время техничкой в клубе. 25 лет и 9 месяцев трудового стажа!
Кстати, только недавно перестала вязать крючком — зрение уже не то. Научилась 63 года назад, когда ей было 15. А потом пригодилось умение, когда детям одежду мастерила.
— Шили тогда руками. Детям раскрою трусишки, штанишки, распашонки прямо на ткани, вырежу, руками сошью детали и крючком обвяжу. Вот и одёжка готова.
Как передать мои чувства, как заставить читателя прочувствовать её труд? Я не могу или это просто невозможно, потому что от нас, нынешних цивилизованных, это слишком далеко?
Жизнь стала Марине Николаевне отличной школой. Несмотря на всё, что пришлось пережить, она умеет радоваться сегодняшнему дню, ценить её моменты. Запомнилось мне, как она сказала на прощанье: «Сейчас-то как раз можно было и пожить, жаль здоровье уже не то…»