Возвращение группы «Маша и медведи» на сцену в исходном составе, которое состоялось на этой неделе, гитарист группы Макс Хомич объяснил нам так: «Группа подготовила новый материал для записи третьего альбома. Пришла пора сделать эти песни. Я пробовал сформулировать, как охарактеризовать наши новые сочинения, но не могу выразить это словами. Все стали старше и опытнее. Инициатором воссоединения стала Маша Макарова».
Это о поводе. Но здесь ничего – о причине.
Юля Рабкина рассказала мне о визите, который нанесла Маше делегация одного из модных журналов, в котором главное – картинки. Делегация осталась в шоке. Во-первых, Маша не разрешила фотографировать своих маленьких дочек. «Почему?» – «Разве можно их снимать? – возражала певица. – Они же живые!» «Дети спят на балконе – в коляске «гуляют», а Маша в это время музицирует дома с каким-то негром», – в ужасе рассказывали глянцевые журналистки.
Не успевая основательно обсудить с Юлей тему «два мира – два детства», накидываю пальто и убегаю на встречу… с тем самым негром. Его зовут Иван Блэкмен, он читает рэп и действительно нередко музицирует с Машей Макаровой. Вместе с Вано мы первым делом отправляемся на Казанский вокзал и забираем у проводницы Жени посылку для Маши: среднего веса картонную коробку и акустическую гитару.
Квартира Маши похожа на доисторическое индейское святилище. Все стены расписаны вручную – древнеамериканский и египетский орнамент. Основная цветовая гамма – солнечная: жёлтое, оранжевое, красное. В доме гостят несколько друзей, есть красное вино и много сладостей.
Машины дети спят у себя в детской, у меня не возникает мысли посмотреть их, а у Маши – показывать. Здесь вообще всё «не так» с позиции «обычных» людей. Мы выходим на лестничную клетку курить с Машей и Вано. Маша рассказывает о том, что ушедший день принёс ей важное открытие. Несколько минут мы говорим о любви плотской и любви родительской. Маша говорит, что ей необходимо теперь соединить эти вещи внутри себя, но важное открытие ответственности перед двумя юными девичьими душами никак не даёт этого сделать. Половую любовь Маша назвала смешным словом «мясо».
На кухне за вином я включаю диктофон и прошу рассказать её о том, что заставило группу воссоединиться, когда, казалось бы, уже никто и не надеялся. Маша Макарова берёт в руки газету «Re:Акция», пролистывает, откладывает, потом пристально смотрит и негромко произносит два слова: «Началась война…» Мы молчим, глядя друг другу в глаза. 10 секунд, 20, 30. Казалось, еще чуть-чуть, и она засмеётся. В какой-то миг я понял, что этого не будет, потому что Макарова тогда – не Макарова, и медведи – плюшевые. Она никогда не лукавит. Она говорит, видимо, для того, чтобы окончательно освободить меня от желания задавать дальнейшие вопросы: «У нас тут завтра уборка предстоит, смазка дверей, я буду окна мыть и полы. Давай ты мне оставишь диктофон, я тебе его в понедельник отдам. Я не знаю, что будет происходить на концерте, я вообще ничего не планирую. Вот знаю, что хочу залезть в кроватку к своим маленьким девочкам и заснуть рядом с ними. Куда ты меня зовешь? Ты меня туда не затягивай. Это экгрегор, понимаешь? Испорченный телефон. Слово изреченное есть ложь, что ни произнеси. И чем больше этого тумана, тем меньше жизни».
Вот она, живая и настоящая. Это и есть истинная причина воссоединения группы «Маша и медведи». Кто-то попробует оспорить?
На следующий день одна девушка спросила: «Ну и как девочки у Маши?» – «А я их не видел». – «Э-э-э…. А что вы там делали?»
Айрат Дашков.