Если сначала можно было отвлечься (раздражиться на плохую звукоаппаратуру, поворчать на опаздывающих вплоть до последней сцены зрителей), то финальные кадры смотрелись буквально на одном дыхании. В тёмном зале раздались всхлипы особо впечатлительных зрителей, на передних рядах наконец-то перестали разговаривать, а бабушка, сидящая рядом, перестала шуршать конфетными обёртками. Художественный фильм «Отец», премьерный показ которого состоялся накануне Дня Победы в Доме офицеров, не оставил равнодушным никого.
После премьеры с наступающим праздником волгоградцев поздравил продюсер картины и исполнитель главной роли Алексей Гуськов. Актёр прилетал в наш город всего на один день, поскольку девятое мая планировал провести в Москве, и поэтому полноценного общения со зрителем не было. Зато фотографировался и раздавал автографы Алексей с большой охотой, после чего согласился ответить на несколько наших вопросов. Прежде всего, о фильме:
— Тема войны, формула «мужчины — при форме, женщины — при хозяйстве» — хорошая модель для кинематографа, да и для любого другого вида искусства. Война предлагает обостренные ситуации, наиболее яркие, неожиданные, где человеческий характер, как лакмусовая бумажка, проявляется внятно и отчётливо. Но наша картина о любви, о её оттенках, а война остается где-то там, за кадром. Герой возвращается оттуда, где всё было чётко и понятно: рядом — свои, спереди — враг. А тут — как разобраться… А сюжет вечный, миф, Одиссей возвращается к Пенелопе.
— Фильм снят по рассказу Андрея Платонова «Возвращение». Насколько нам известно, вы играли главную роль в театральной постановке по этому произведению…
— Да, было дело.
— Ваш театральный Алексей Иванов отличается от киногероя?
— Конечно, отличается. Кино — более интимное общение со зрителем, на мой взгляд. Хороший фильм разъединяет зал, обращается к каждому лично. Это разные способы изложения материала. В театре выведи автора, и он в любом случае донесёт прекрасную прозу Платонова. А попробуй, переведи на язык кино «прежде он чувствовал другую жизнь через преграду самолюбия и собственного интереса, а теперь внезапно коснулся её обнажившимся сердцем». Это и есть самое интересное. Но в любом случае важно своим языком, в меру силы и таланта, поделиться со зрителем ощущениями, связанными с материалом.
— Какие эпизоды были наиболее сложными?
— С детьми всегда очень трудно. Они настолько естественны, непосредственны… Как сама природа. Сразу видно, где ты фальшивишь. Да с ними вообще тяжело, плёнки уходит больше. Они же не хотят — не делают, хотят — делают.
— Насчёт коммерческой составляющей…
— У нас она небольшая, но всё же существует. Я признателен и службе кинематографии, грант мы получили, и второму каналу. Надеюсь, что «пираты» не совсем нас подобьют. Хотя прошла премьера, и через три дня в Интернет вывалилась экранная копия. Это всё равно, что через копирку перерисовать Джоконду и сказать: «Ребят, это ж тоже Джоконда! Ну, зачем ездить в Париж и смотреть великое произведение Леонардо? Это ведь то же». Это огромная беда.
— Каково ваше отношение к коммерческим проектам?
— Хотелось бы, чтобы всё было коммерческим, потому что мы давно существуем в рынке. Но, с другой стороны, я считаю, такие тёплые, семейные российские фильмы про нас должны появляться и существовать, вопреки всей культуре развлечения. Потому что культура — это лицо нации. И если не будет лица, то будет, извините за выражение, одна задница. На классику, на Чехова, на Платонова, просто даже семейную историю денежный фонд собрать сложнее. Но пока так. Думаю, у власть предержащих ума хватит обратить внимание на эту ситуацию.
Другой вопрос — какова востребованность в обществе. Но это же всё закладывается в детстве. А нам на протяжении 15 лет говорили, что мы — «гэ», мы из «гэ» и так далее. А я так не считаю. Я не собираюсь уезжать, я люблю то место, где живу, стараюсь содержать его в порядке, у меня здесь дети растут. Уважение других начинается с уважения самих себя. Наверно так.