Сколько в нём точно этажей — сосчитать пробовали многие, но к единому мнению не пришёл никто. Большинство останавливается на цифре 12, во всяком случае, именно столько рядов окон можно насчитать со стороны Северной Двины — реки, в дельте которой расположен Архангельск.
Остров N. Между первой и второй
Этот остров расположен в самом центре Архангельска — глухое, оторванное от цивилизации место, — под боком у фешенебельных магазинов и богатых производственных контор. Остров безымянный и деревянное поселение тоже безымянное. И почти посредине его деревянный 38-метровый небоскрёб, ненаписанная страница Книги рекордов Гиннеса. Вот он-то имеет название — Теремок.
В городской кадастровой палате и в управлении муниципального имущества затрудняются ответить, на территории какого муниципального образования находится строение. Местные жители, каким-то наитием делящие свою деревню на Первую, Вторую, Третью и Кемский посёлок, говорят, что территориально этот дом стоит «между Первой и Второй». И всё. Никакой таблички с цифрой на фасаде, да и где этот фасад — тоже большой вопрос.
Небоскрёб своими руками
Фундамент дома заложил в первой половине 90-х годов 55-летний предприниматель Николай Сутягин. Любитель небоскрёбов родился и вырос на окраине города, в Микрорайоне первых пятилеток, который местные жители именуют не иначе как Сульфат. Работал землекопом, плотником, потом бригадиром. К началу строительства он был уже средней руки бизнесменом, владел небольшой строительной и лесоперерабатывающей фирмой, потому затруднений ни с финансами, ни со стройматериалами не испытывал. Строиться начал активно, при этом почти всё делал своими руками. И даже первый макет дома сам склеил из картона.
Крыша в десять этажей
Все, кто знал Сутягина, говорят, что небоскрёб таковым не планировался. По первоначальному замыслу это был двухэтажный дом с высокой ломаной крышей. Но уже на макете стало ясно, что кровля зданию маловата, а Сутягин лишь махнул рукой: там видно будет. Так и вышло: у дома, если присмотреться, действительно два этажа, зато остальные десять — это крыша!
Было так: построил два этажа, начал шатровую башню. И вдруг с её крыши мелькнула полоска Корабельного рукава… Надстроил этаж — она стала шире. Так и дошёл до двенадцатого. Двенадцатый этаж — комнатка два на два метра, с окнами во все стены.
Несколько лет журналисты осаждали Сутягина едва ли не каждый день, пытаясь понять, сколько ещё будет этажей в доме, если только баня, что потихоньку выросла рядом, насчитывала уже пять…
Соседи без устали жаловались в инстанции. Власти было замахнулись снести лишних десять этажей: вы нам, мол, портите облик города. Но тогда за Сутягина вступилась общественность и учёные-историки. И в самом деле, после того как в Архангельске в начале двадцатого века снесли все поморские терема и на их месте нагородили бетонных коробок, говорить об облике города было не совсем удобно. Кроме того, Сутягину пришлось бы выплатить миллион долларов — именно во столько тогда оценивали его дом.
Ни прокурорские проверки, ни осенние шторма, ни прочие напасти никак не трогали ни хозяина, ни его детище. Напротив, повышенный интерес к его проекту, казалось, только распалял фантазию Сутягина, и на доме в самом неожиданном месте появлялся то новый купол, то выступ, то пристройка, то лестница, то бог знает что ещё. Некоторые находили, что Теремок отражает страницы истории тех времён — вот введение продуктовых талонов, вот путч, вот начало второй чеченской кампании… И в самом деле, дом воплотил в себе такое невероятное смешение архитектурных жанров и нагромоздил на себя столько стилевых решений, что одновременно может служить музеем зодчества и музеем новейшей истории.
Конец стройки
Когда появилась последняя, самая верхняя маковка, после чего дом и стал Теремком, строительство вдруг замерло. На уровне восьмого-десятого этажей до сих пор торчит лебёдка, стены зияют дырами, видны опорные балки и стропила… Остановить такой процесс можно только из-за отсутствия денег: недофинансирование — частный ли это объект, коммерческий ли, или государственный — погубило уже не одну стройку века.
Всё было хуже: однажды работник, занятый на строительстве дома, умудрился умыкнуть у Сутягина крупную сумму денег. Хозяин про кражу узнал и запер вора в подвале своего замка. И скоро загремел за самосуд в тюрьму — на четыре года.
В продуваемом всеми ветрами доме, без каких-либо коммуникаций и даже печного отопления, с маленьким ребёнком на руках Сутягина осталась ждать жена. Весной 2002 года доморощенный Гауди вернулся из заключения, но в доме и даже рядом с ним больше никто его не видел.
Рукастый символ
Последние годы дом служит одной из самых невероятных городских достопримечательностей, а своими оцинкованными крышами — ориентиром для вертолётов и гостей города и даже источником вдохновения для начинающих поэтов. И дом его — архитектурный памятник и символ целой эпохи.
Поговаривают, что сейчас Николай Сутягин, доверив охрану объекта злющему доберману, живёт у матери в обычной малогабаритной квартире и ищет спонсоров. Дом поскрипывает за двухметровым забором в полном одиночестве. Бизнес, которым Сутягин занимался раньше, не ладится. Но он не унывает и полон идей. Обещает, что если разыщет средства, сделает в деревянном небоскрёбе Дом всех славян мира, и именно отсюда туристы будут начинать путешествие к Соловецкому монастырю.
Сутягин теперь для большинства — при всей неоднозначности — тот самый рукастый, предприимчивый, охочий до самовыражения и нелишённый тщеславия земляк, чьими трудами, фантазией и волей из дерева ли, из камня строился и украшался город.
Антон Шошин.