М-да, похоже, количество мухоморов и других психостимуляторов, которые употребляют отечественные кинематографисты, растёт из раза в раз. Очередной «мухоморный» фильм, вышедший на наши экраны, — «Граффити» Игоря Апасяна, заявленный как «остросюжетная трагикомедия», а на деле являющийся сюрреалистическим обострением болезни под названием антигламур.
С появлением книжки Сергея Минаева «Духless» в полный голос заговорило о себе новое, мощняцкое движение, имя которому антигламур. Известные гламурные блондинки рвут на себе гламурные одёжки, доказывая, что они и вовсе не гламурные блондинки, кинематографисты рьяно бросаются запечатлевать на экране сюрреалистических дегенератов, призванных, судя по всему, доказать, что не гламуром единым живёт Москва, и т.п. Вот и ещё один образчик антигламура подоспел — «Граффити». Сей безумный фильм повествует об истории молодого художника, которого побили злые байкеры, вузовское начальство из-за этого отправило его в глухую провинцию, где он и нашёл смысл бытия, рисуя на стене сельчан. Всё бы ничего, если бы история не была такой тягуче-ненормальной и не имела бы такой унизительной для российской провинции тон. Русская деревня упорно именуется в фильме «мухосрань», а населяют её сплошные дегенераты. К тому же Игорь Апасян что-то явно напутал с жанрами. Мало того что он безуспешно пытается косить под фильм «Джек Восьмёркин-американец», так он ещё своих героев загримировал так, что можно подумать, будто начинаешь смотреть фильм с оттенком гоголевской чертовщины, а потом оказывается, что тут про истину, которая, как известно, в России находится в вине. Когда-то Игорю Апасяну удались приличные экранизации «Вина из одуванчиков» и «Морского волка». Нынче сей режиссёр страдает сериальностью (на его счету «шедевры» «Маросейка, 12» и «Кобра. Антитеррор»), поэтому, наверное, отвык снимать нормальное кино.
Вот что в «Граффити» действительно хорошо, так это саундтрек (постарались Алексей Шелыгин и группа «Animal jazz») и русская природа, которую не испортишь никакими извращенческими сценариями. Так что снова предлагаю альтернативный сценарий, кто не спрятался — я не виноват. И да: ненормативную лексику, в ассортименте звучащую в фильме, я по известным обстоятельствам слегка смягчил.
Сцена 1
Ночь. Неформального вида чувак рисует без лестницы гигантские граффити на стене. Появляются злые байкеры.
Главный злой байкер (спрыгивая с рамы велосипеда соратника): Ага, попался. Так это ты тот самый Спермацетовый Кит, который портит нам территорию. Какой ты, нах, Спермацетовый Кит, ты Корюшка. Давай, Корюшка, замалёвывай свою мазню, а мы над тобой глумиться будем.
Художник: Русские не сдаются (бросает баллончик с краской в подвернувшуюся по случаю горящую бочку и убегает в туман).
Главный злой байкер (бьётся в истерике): Догнать, убить, надругаться, дать волшебного пенделя, сделайте с ним хоть что-нибудь, я не могу-у-у!!!
Злые байкеры, вяло накручивая педали, долго и упорно преследуют художника, оказавшегося разрядником по бегу по пересечённой местности. Наконец они его настигают. Затемнение.
Сцена 2
Вуз. Худграф. Все рисуют обнажённую натуру.
Голос: Такой-то к декану.
Художник, у которого подбит глаз, обречённо встаёт.
Кабинет декана представляет из себя аудиторию, заваленную всяческими художническим принадлежностями, пустыми бутылками и спящими нетрезвыми патлатыми людьми.
Декан: Ну чё, попал ты. Фига тебе Марракеш.
Художник (плаксиво): А я чё? Я ничё. Они первые начали.
Декан: А мне пох, с такой рожей в Марокко делать нечего, так что сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел, не слышал и даже не вспоминал.
Художник: Ударить, что ль, вас чем сильно (озирается в поисках чего-нибудь тяжёлого)?
Декан (отскакивая, взвизгнув): Д-дурак. На, выпей с горя, и езжай в Мухосранск рисовать с натуры. Там тебя вылечат (наливает две чайных кружки коньяка).
Художник (выпивая): А где это — Мухосранск? У меня с географией туго.
Декан: У тебя вообще со всем туго. Сам не помню. Где библиотека находится, ещё помнишь? Иди и возьми там атлас России. Читать умеешь?
Художник: Да вроде.
Декан: Иди и почитай.
Сцена 3
Эффектная девушка грузит художника: Настоящий художник только тогда может называться художником, когда побывал в Марракеше. Ты туда не едешь? Значит, ты не художник, и не подходи ко мне больше. Тебе теперь вся дорога в Мухосрань.
Художник: А где это?
Девушка: Была я там один раз. Там ещё, эти, с рогами бегают…
Художник: Какие эти?
Девушка: Ну, у которых надои бывают.
Художник: А, лошади!
Девушка: Во, лошади. Как увидишь лошадей, там Мухосрань и начинается. А ещё там люди зубы не лечат, и поэтому они у них вырастают так сильно, что торчат изо рта.
Сцена 4
Художник едет в «ПАЗике». Напряжённо всматривается в окно — высматривает лошадей. Лошади всё не попадаются.
Художник (про себя): Да, далеко, однако, Мухосрань находится, уже 20 километров от Москвы отъехал, а её всё нет и нет (смотрит на девушку, она ему улыбается и показывает ряд страшных зубов). Так вот же она — Мухосрань. Эй, шеф, тормози!
Художник выходит из автобуса и падает в гигантскую лужу. К нему подходит корова и грустно смотрит в глаза.
Художник (довольно): Вот я и приехал!
Сцена 5
Художник голышом сидит и рисует пейзаж, пока сушится его одежда. Акварельный пейзаж получается у него за полчаса. Подъезжает крутой джип «Шеви-Нива 4х4». Показывают первого дегенерата — чудовищно толстого человека с мрачным выражением лица.
Толстый дегенерат: А это чё за чудак на букву м? Пойдь посмотри.
Показывают второго дегенерата — он в красных шортах и с зубами, как у грызуна, сильно выдающимися изо рта. Звучит тревожная музыка.
Второй дегенерат (мрачным шёпотом): Малюешь?
Веет гоголевщиной. Художник этого не чувствует и борзеет.
Художник: Уйди нах.
Дегенерат молча берёт в одну руку рисунок, а в другую — художника и несёт к боссу.
Второй дегенерат: Вот, Сысой Фокич, принёс чудака на букву м и его мазню.
Сысой: Любо. Поехали в контору. Токо давай сначала накатим (достаёт из-под сиденья две бутылки водки «Беломорканал» и разливает в три стакана всклянь). Пей, чудак на букву м.
Все пьют.
Сцена 6
Контора, представляющая собой заброшенный сельский клуб.
Сысой (в окружении дегенератов): Вот, пацаны, привёз вам чудака на букву м. Чё делать с ним будем?
Второй дегенерат: А мож, это, свиньям его скормить?
Сысой: Ты чё, совсем охренел али обсмотрелся второй части «Молчания ягнят»? Предлагаю сделать следующее: чудак на букву м нас всех рисует на этой стене, а мы ему денег заплатим за это.
Все: Ты чё, Сысой Фокич, совсем охренел али насмотрелся «Господина оформителя»?
Сысой Фокич: Господа пацаны, давайте не будем вступать в интеллектуальные дискуссии, а сделаем так, как я решил. Когда ещё мою морду лица нарисуют на стене клуба? Так что, чудак на букву м, малюй, бухалово за нами.
Все соглашаются и каждый достаёт из кармана бутылку водки «Беломорканал»
Сцена 7
Художник пьёт в местной забегаловке, населённой дегенератами. Один из них подходит к нему.
Дегенерат: Я приветствую вас, прекрасный незнакомец в столь прекрасных мухосранских полях. Позвольте представиться: Еклизияст.
Художник (поперхнувшись): Кто?
Еклизияст: И ты, Брут! А я думал, набрёл на интеллигентного человека. Откель будешь, хлопчик?
Художник: Из Москвы. Небось, не слыхал здесь в своей Мухосрани о таком городе?
Еклизияст: Блаженны верующие, ибо услышат… Слушай, дай выпить, а то не могу правильно цитировать священное писание.
Художник: А почему ты Еклизияст?
Еклизияст: Я его мухосранская реинкарнация. Но здесь меня зовут просто Клизма.
Художник: Ну давай Клизма, бухнем!
Пьют водку «Беломорканал».
Сцена 8
Художник тупо бредёт по просёлочной дороге. Его нагоняет древний грузовик, за рулём которого сидит дегенерат с изуродованным лицом и ужасными торчащими зубами.
Дегенерат: Эй, н-на б-барже, ч-чё идёшь?
Художник: Сие неведомо никому.
Дегенерат: А я в-вот з-за г-говном еду. Х-хошь п-подвезу?
Художник (залезая в машину): А на фига тебе говно?
Дегенерат (радостно): А я м-местный г-говновоз.
Художник: Серьёзная специальность. В Москве такой нет.
Подъезжают к деревне.
Говновоз (орёт во всю глотку): А у к-кого г-говно? У к-кого г-говно? Я п-приехал! З-зови-н-налетай!
Жители Мухосрани отрицательно машут головами.
Подъезжают к вагончику, возле которого сидит Лариса Гузеева в чём-то зелёном и с перьями на голове.
Говновоз: Г-говно есть?
Гузеева: Сам дурак, муха навозная!
Говновоз радостно смеётся и не уезжает, продолжая смотреть на женщину.
Художник: А кто она?
Говновоз: Д-дура м-местная.
Лариса Гузеева начинает изображать дуру — делает страшные глаза.
Говновоз радостно смеётся.
Сцена 9
Художник рисует жителей Мухосрани на стене клуба. Периодически он поворачивается к Клизме, который наливает ему водки «Беломорканал».
Клизма: Вот ты думаешь, почему всё так в этом мире фигово устроено? Потому что чудаков на букву м больше, чем требуется. Промеждужопица вышла у создателя при воплощении проекта в действительность, и теперь в этом мире, созданном для любви, любви нет. Разве что «Любовь к трём апельсинам». Да и то это в твоей Москве придумали. Если задуматься, ничего нет кроме страусов. (Встаёт и уходит).
Сцена 10
Клизма пришёл на свиноферму, где среди хрюнделей попадаются страусы.
Клизма (зайдя в загон к страусам): Блаженны нищие духом…
Страусы в ужасе шарахаются от человека.
Клизма: … ибо не ведают, что творят. Птички, цыпа-цыпа-цыпа, шо ж вы так тупо от меня шарахаетесь? Дядя добрый, дядя не дурак, хватать вас за перья не будет, дядю надо любить, ведь у него сердце большое, как слон, главное, чтобы оно не выскочило и не раздавило вас всех тут нах (напевает). Мы рождены, чтоб кафку сделать былью…
Страусы в ужасе шарахаются по вольеру.
Сцена 11
Говновоз грустит в обществе художника и Клизмы: М-мне н-надо к-колье.
Клизма: Куда тебя надо кольнуть?
Говновоз: К-колье. Н-на ш-шею в-вешать.
Клизма: Дурак пацан, нах тебе не шее колье?
Говновоз: Н-не м-мне, ей.
Клизма: А, дуре этой, так подари ей нитку китайских бус и дело с концом.
Говновоз: Н-нет, м-мне н-надо к-колье.
Клизма: Да у тебя денег нет.
Говновоз: Есть (достаёт коробку из-под селёдки, где туго скручены пачки баксов и рублей). Вот.
Клизма: Ни фига ж себе ириска, и ты молчал, говновоз хренов, когда у меня трубы не то что горели, а полыхали адским огнём!
Говновоз: М-мне н-надо к-колье.
Клизма: Дай денег на «Беломорканал», купим тебе колье.
Сцена 12
Клуб. Пьяный художник рисует жителей Мухосрани. Клизма собирает поборы со всех, кто желает попасть на стену.
Художник: Клизма, задолбался я тут у вас. Бабу хочу!
Клизма: А это я те ща организую в два счёта.
В поле. Ровным рядком стоят мухосранские малолетки.
Клизма: Во, кого хошь выбирай. За бутылку «Беломорканала» на всё готовы.
Вдалеке появляется симпатичная блондинка, торопящаяся на смотрины.
Клизма: Во, Марфутка бежит, опоздала, дура.
Художник выбирает Марфутку.
Эротическая сцена
Звучит романтическая музыка. Молодые люди уединяются в живописных развалинах, где кто-то заблаговременно запалил в бочке огонь. С девицы постепенно спадают одежды, под которыми зрителю является модельное тело с узкой полоской незагорелой кожи от стрингов. Крупным планом блаженное лицо художника.
Сцена 13
Клизма и художник пьют водку «Беломорканал».
Художник: Вот жил я в своей Москве и ни фига ничего не понимал в жизни. Оказывается, мухосрань — это хорошо.
Клизма: Ну да, водки у нас зашибись, ништяков в магазине до фига, девки на всё готовы.
Художник: Да не о том я, об истине. Вот здесь её постигаешь, обретаешь верных друзей, таких как ты (входят Говновоз с Дурой) и как они. Жил бы с вами и жил.
Клизма: Может, ты и прав, а может, и нет. Ничего нет, кроме страусов, а если подумать то и страусов нет. А ты говоришь истина. Давайте бухнем. Предлагаю выпить за чудаков на букву м.
Художник: Эт ещё зачем?
Клизма: А на фоне чудаков на букву м, мы, чудаки не на букву м, выглядим особо эффектно (улыбается и показывает два редких зуба во рту).
Все: Да будет так! (Пьют).
Звучит грустная музыка, а последним кадром идёт крупный план водки «Беломорканал».
Конец.
Любите хорошее кино!