«Чёрт возьми, я оказался прав, делая ставку на Россию! В 1806 году, когда я обратился к императору Александру I с просьбой о принятии Абхазии в подданство России, мой орлиный взор предвидел будущее, хотя многие склоняли меня к Турции. Нет, правитель должен просчитывать всё — от военной мощи до народного характера. Наблюдая за русскими, я понял, что у нас много общего, хотя мы горцы, а они живут на равнине. Они тоже долго раскачиваются, живут не по средствам и думают, что завтра будет лучше, поэтому сегодня можно помечтать», — так говорил Келешбей Чачба, владетельный князь Абхазии. С того времени мало что изменилось. Абхазы, как и два века тому назад, видят в русских своих благодетелей. Правда, тот же Келешбей, зная особенности своей нации, прозорливо приговаривал: «На русских надейтесь, но сами не плошайте».
Мандариновый рай
Мы, волгоградцы, ехали по убитой войной Абхазии, ехали в новогодний тур отметить один из любимейших праздников любой русской семьи с Дедом Морозом и Снегурочкой, пусть даже на этот раз танцующих что-то вроде лезгинки, с обещанным праздничным салютом на берегу Чёрного моря. Воображение рисовало толстенные стволы вековых эвкалиптов с пахучей в январе зелёной кроной, под которой спрятался тёплый рай мандаринового изобилия. Румяные бока жареных молочных поросят на праздничном столе согласно меню должны были визуально и гастрономически дополнять национальная мамалыга, пхали и многочисленные острые приправы. Горячий домашний сыр на вкуснейшем абхазском хачапури мысленно растворяло во рту местное ещё не признанное мировым ГОСТом вино, но, независимо от этого, с волшебным букетом виноградного аромата, который может подарить только лоза, пропитанная солнцем и воздухом этих удивительных мест. Сказочно! И сравнительно дёшево: пятидневный тур стоил меньше четырёх тысяч на человека, плюс дорога. А с учётом проживания в обещанных люксовых номерах всё выглядело очень и очень привлекательно.
Два комфортабельных мягких иномарочных автобуса под современную музыку гор «Чёрные глаза вспоминаю, умираю…» везли то вдоль моря, то по серпантину горных дорог счастливые семьи и влюблённые пары, сделавшие свой выбор в пользу абхазского пансионата «Эвкалиптовая роща», расположившегося за Сухумом. Впереди маячили пять дней и бессонных ночей в безмятежной неге у шуршащего галькой моря, а справа и слева руины и пробитые снарядами здания некогда красивейших городов.
За окном Гагра… Когда-то именно сюда на территорию бывшего Союза стремились не только его граждане и товарищи из стран соцлагеря, но и господа иных политических и экономических вероисповеданий. Богатейшая растительность во всём великолепии своего многочисленного видового представительства умелой рукой искусных садовников была причёсана в изумительные парковые зоны. Английские специалисты снимали шляпы перед этим мастерством. Теперь же пейзажи напоминали сцены из фильма «Джуманджы». «Старайтесь не обращать внимания на эти оставленные войной следы, — говорили нам сопровождающие лица. — Впереди вас ждёт сказочный отдых». Где-то справа осталась Пицунда, потом за спиной помахал рукой впавший в сумерки Сухум, после которого через сорок минут мы въехали на территорию пансионата, пробыв в дороге более трёх часов.
До праздничного ужина оставался час. А пока мы с розданными после регистрации ключами разбредаемся по номерам уютно стоящих небольших двухэтажных коттеджей, рассчитанных в среднем на четыре семьи.
Ужасы нашего городка
Первый из них настиг сразу после того, как дверь была открыта. Глубокий вдох — и из округлённых губ с выдохом пространство заполнил пар, подтвердив самые худшие опасения. Если днём температура могла достигать и восемнадцати градусов, то вечерами, ночью и соответственно утром термометр показывал от нуля до плюс пяти. Несложно представить, что творилось в неотапливаемых помещениях. Мы сразу включили приготовленный хозяевами обогреватель и, плотно закрыв дверь спальной, продолжили экскурсию по апартаментам. Где есть минусы, всегда есть плюсы. В данном случае уже мысленно грели приготовленные вторые одеяла. Правда, туалетная комната, кухня и веранда с мягкой мебелью и телевизором были практически нефункциональны. С закрытой веранды практически сдувал вечерний морской ветерок, поэтому смотреть неработающий телевизор было зябко. В кухне отсутствовала плита, как и кухонные приборы. В ванной, обложенной, видимо, на скорую руку лет этак двадцать назад, а то и больше, белой советской плиткой 15 на 15, стоял унитаз, рядом лежал рулон серой туалетной бумаги, фундаментально возвеличивалась сама ванна, тронутая временем и ржавчиной протекающих кранов. Горячей воды не было.
Нет, когда у жителей славного Волгограда отключают, признаем и такое, горячую воду, они, конечно, недовольны. Но родные стены сглаживают переживания по данному поводу. На чужбине — другое дело. Заплачены деньги за отдых, надежды, сутки в дороге, предстоящий новогодний бал… А ведь в программках тура женщинам рекомендовалось обратить особое внимание на изящество своего гардероба. И представьте бальное платье — на тело после плацкарта с наложенным макияжем в районе лица под паклей грязных волос.
К назначенному времени на ужин люди подтягивались к главному корпусу. Расширенные веки женских глаз с пониманием и ужасом смотрели друг на друга, кто-то пробовал шутить. Не получалось. В темноте чей-то мужской голос искал поддержки и, может быть, помощи: «Товарищи, у нас в домике не работает обогреватель. Не знаете, где мне его заменить?» Несчастный! Но отчаянное положение земляка почему-то согревало, обнажая не видимый до этой минуты ещё один плюс твоего жилища.
В столовой на столах в честь нашего приезда, кроме самого ужина, в кувшинах стояли красное вино и блюдо с мандаринами. Очень вкусным оказался местный пушистый белый хлеб. Странным было то, что почему-то за час до ужина в домике не пришла в голову мысль о температурном режиме того здания, где, собственно, и должны были проходить все торжества, не считая трёх приёмов пищи в день. Только в отличие от домиков здесь не было обогревателей. Ели в верхней одежде, кто-то в перчатках и шапках, изо рта валил неизменный пар. Холодное вино леденило зубы, прозрачный чай очень быстро остывал.
На улице расходиться не спешили, кучковались в революционные группки по десять-двадцать человек, обменивались впечатлениями, делали предложения от «плюнуть на деньги и уехать встречать Новый год в Адлер», до «обратиться в российское посольство». Третьи предлагали плотнее заткнуть в летних одностворчатых рамах щели толщиной в большой палец той самой серой туалетной бумагой. Так или иначе, революции не произошло. Некоторые пары действительно уехали из Абхазии, некоторые за дополнительную плату переселились к жителям соседствующей с пансионатом деревушки. Большинство осталось на местах.
Как трижды был мудр со своим орлиным взором Келешбей Чачба, делая ставку на некоторые особенности русского характера. В тот вечер отдельно стоящий на берегу моря открытый ресторанчик как большая губка впитывал адреналин прибывших и был забит до отказа. Ели мясо, приготовленное Ашотом, 50 рублей за сто граммов, пили то самое вино, которое осталось в столовой, но уже за деньги и водку из Беслана по сто рублей за бутылку: меньше не подавали. За обслуживание под те же самые «Чёрные глаза вспоминаю, умираю» в счёте значилась сумма 47 рублей.
«Абхаз с ножом страшнее танка, а без ножа он — просто танк»
Это цитата из газеты «Эхо Абхазии» №52 от 27 декабря 2005 года. Один экземпляр стоит семь рублей.
Чтобы больше не возвращаться к водке, которую, несмотря на холод, так никто и не полюбил, только заметим, что в магазинах Сухума, Гагры, Пицунды и, по всей видимости, других городов Абхазии её цена варьируется от 22 до 26 рублей за бутылку, дороже не видел. Другой водки фактически тоже. Земляки грелись в основном местной домашней чачей от 25 до 50 рублей за пол-литра в зависимости от места приобретения и самого приготовления. Например, чача, настоянная на инжире или барбарисе, стоит дороже. Градус поддерживается в среднем от 45 до 50. Вкус мягкий приятный. Без последствий.
Утро 31 декабря. Неужели сегодня Новый год?! Идём к 9.00 на завтрак. Двери столовой-холодильника закрыты. Подхожу к работнику пансионата показываю на часы. Он смотрит на них с явным недоверием, затем с растерянностью произнося нелепое: «Неужели уже десятый час?!» Завтрак задержали на сорок минут. Оказалось, что к этому нужно было привыкнуть сразу. Временные паузы между блюдами и те составляли по 10-20 минут. Многие уходили греться на улицу, так и не дождавшись чая или какао. Бродили по берегу моря…
Оказия — на сухумский рынок отправляется пансионатская «Газель» за некоторыми продуктами для новогоднего стола. Одиннадцать волгоградцев, оказавшись случайно рядом принимают приглашение. Оказия стоила сто рублей с носа, о чём мы узнали от дружелюбного водителя не до отправки и не после прибытия, а в самом Сухуме. Проще говоря, нас поставили перед фактом. Рентабельность поездки водителю мы перекрыли в десять раз. Бензин в Абхазии на два рубля за литр дороже, чем в Волгограде. По пути проплыл ценник на мешке цемента — 150 рублей. Для отстраивающейся Абхазии — цена показательная.
Сухумский рынок небольшой, товара мало, ассортимента ещё меньше. Но для нас главное — цитрусовые. Они созрели не в вагонах поездов, не в грузовых контейнерах и не в хранилищах. Они созрели на деревьях и имели запах и вкус настоящих плодов, достойных самых изысканных столов. Самые дешёвые мандарины стоили 3 рубля, лимоны — 6 рублей, апельсины — 8. Естественно, всё за килограмм. Хурма к январю заканчивается, и её практически нет. Ананасы, яблоки, груши — привозные. Привозное всё дороже, чем в Волгограде.
Каштановый, липовый или, скажем, эвкалиптовый мёд — гордость местных жителей, как и серая пчела, добывающая его. Её хоботок на целые два миллиметра длиннее хоботка обычной пчелы, что в условиях гор оказывается крайне необходимым. На рынке полтора литра мёда можно найти за 150 рублей. Торг уместен: могут отдать и за 130. В горах на турмаршрутах к озеру Рица 150 рублей у местных пасечников будет стоить пол-литра. Разбирают вмиг. В условиях горных вершин со всей чистотой абхазского воздуха в отсутствие какой-либо промышленности этот целебный продукт получается действительно отменным. Лечиться здесь можно не только продуктами пчеловодства. Астматики и аллергики находят своё хотя бы временное исцеление в эвкалиптовых и самшитовых рощах.
Кстати, в той поездке на сухумский рынок купили мыло: наше из номера куда-то пропало. Неприятно. Ключи не сдаются, всегда в кармане куртки.
На экскурсии у пещер в Новом Афоне одна из наших групп была окружена 16-18-летними парнями, которые чуть ли не требовали по 100-150 рублей на пиво за здоровье русских туристов.
Самиля. Ударение на «и». Наш лучезарный экскурсовод. Шесть часов общения с ней в автобусе существенно потеснили накопившийся негатив после первых дней пребывания. «Вы, конечно, не запомните моё имя, но это не главное», — сказала она при знакомстве с группой. Нет, милая Самиля, его запомнили многие, а вместе с ним теплоту абхазского сердца. Чуть позже, узнав о некоторых нюансах, мы чувствовали себя даже несколько неловко за свои требования по быту. Жители Абхазии сами не видят тепла в холодные периоды. Коммуникации слабые. Электричеством зимой и водой летом в первую очередь обеспечиваются места, где проживают туристы. Местные с пониманием терпят. Сказываются законы гостеприимства и понимание того, как может восстановиться из пепла туристический край.
Тринадцать лет после войны
Эта война закончилась в 1992-м. С тех пор эта тема доминирует не только в быту коренных жителей, но и в их сознании. Первые тосты за любым столом — за погибших ребят. Экскурсии для туристов уже не те, которые были до войны. «Посмотрите направо: здесь высадился грузинский десант, убивавший на своём пути не только абхазов, но и русских. Посмотрите налево: мы проезжаем Красный мост, именно здесь был взят в плен первый грузинский танк». Памятные места, доски из чёрного мрамора и гранита с надписями и фотографиями встают стеной горя и по горному серпантину дорог. В поселении, расположенном около нашего пансионата, из каждых двадцати домов уцелел только один. Красивейшая Гагра была фактически захвачена и в конечном итоге полностью освобождена. Основные бои шли именно здесь. Значительно пострадал и сам Сухум. По счастью, уцелел родильный дом. Он своеобразный барометр самой жизни. Сегодня каждая абхазская семья имеет в среднем по два-три ребёнка. Жизнь хоть и медленно, но налаживается руками самих абхазов и ждёт вливания крупных инвестиций.
Процесс в первую очередь задерживают сами грузино-абхазские отношения как на государственном уровне, так и на частно-бытовом. Как говорят здесь, каждая грузинская семья, покинувшая свой дом, доподлинно знает, куда делся висевший в гостиной ковёр и кому «перешла по наследству» любимая люстра из зала. Мародёрство во время войны было обоюдным. Последствия неизбежны. Кстати, сейчас в Абхазии проживают и грузинские семьи, но только те, которые не приняли участия в войне или воевали в народной армии защищающейся стороны.
А напоследок
Ожидаемого Нового года не получилось. За столом запомнился винегрет. Мелко нарезанные кусочки костлявых поросят достались не всем. Впервые обошлись без боя Курантов и поздравления Президента. Обещанную национальную мамалыгу, кашу из кукурузной муки, попробовали только на прощальном ужине, затмившем новогодний. В два часа ночи мы ушли греться в баню из эвкалипта, спрос на которую был круглосуточным. На группу или семью отводилось не более часа со всеми раздеваниями и одеваниями: мыться хотелось всем. Заядлыми банщиками стали даже те, кто в бане не был в своей жизни никогда. Несложно себе представить состояние заведения через пять суток бесперебойной работы даже с перерывом на санитарные часы. Впрочем, номера за пять суток также ни разу не убирались.
На третьем куске раскрылся сам собой секрет пропажи мыла: его крала чёрная крыса и уносила в нору под сантехнические трубы. Воровка была застигнута на месте.
В нашем домике на пятый последний день дали горячую воду, ещё раньше на третий от обогревателя прогрелась спальная. Тому, кто поселится здесь в последующий за нашим рождественский тур, повезёт гораздо больше, жалко, что они об этом ничего не будут знать.
Мы открыли для себя около пансионата чудо природы — минеральный горячий источник, кроме лечебных процедур, он давал возможность наслаждения пребыванием в сорокапятиградусной воде с мочалкой и моющими средствами тем, кто не прорвался в баню.
Привыкаешь ко всему. Даже к осыпающейся с потолка штукатурке на головы проживающих на первом этаже от хождения жителей второго. Но если бы нам рассказали честно о том, что нас ожидает, посоветовав вместо туфель, костюмов, галстуков и карнавальных платьев взять тёплую спортивную амуницию, кипятильник и термос, то наше пребывание в новогоднем туре значительно скрасилось. Экстрим так экстрим.
Мы ехали домой, когда наша жизнь всё-таки как-то начала налаживаться, даже развалины не производили того первого эффекта. Развалины — и развалины, на их месте всё равно вырастут новые дома.
Фактически все везли с собой мандарины и лучшее вино Абхазии полусладкое белое «Псоу». Производится оно в ООО «Вина и Воды Абхазии» в городе Сухум, по улице Электролесовской в доме №5, но импортирует его другое ООО под названием «Винный мир», расположенное в Московской области в посёлке Селятино. Надо сказать, что Юрий Михайлович Лужков проявляет повышенный интерес к Абхазии, вкладывая значительный капитал не только в восстановление туристического бизнеса, но и в прочую недвижимость. Экскурсоводы делают особый акцент на реставрации гостиницы «Украина» в Гагре, уже сменившей название на «Москву». Гостиница обещает быть пятизвёздной. Местное население проинформировано, рассказывает об этом охотно, сопротивления в массах нет. Есть желание стать гражданами России. Впрочем, восемьдесят процентов абхазов имеет двойное гражданство, второе, естественно, российское.
…Мы пересекали границу, как и пять дней назад, по «зелёному» коридору без очереди и последствий: полностью заслуга, и немаловажная, организаторов тура. Мандариновый запах из абхазских автобусов вместе с многочисленными пакетами плавно переместился в российские, оставив там только неизменно ритмичные и заезженные «Чёрные глаза вспоминаю, умираю», а через тридцать минут растворился по перрону адлеровского железнодорожного вокзала в ожидании поезда на Волгоград. С сильными впечатлениями мы справимся только дома, разложив по полочкам смех и тревогу, торжество и скорбь, гостеприимство и лабиринт бытовых проблем, первозданность природы и разруху. Вчерашнее, сегодняшнее и будущее Абхазии.
Евгений Переверзев.