Киноманам всех стран посвящается! Новый фильм Такаши Миике «Сукияки-вестерн Джанго» (Sukiyaki Western Django), участвовавший в конкурсной программе Венецианского международного кинофестиваля, достаточно неожиданно демонстрируется в Волгограде. Известный японский режиссёр-затейник сваял злостную, но достаточно затянутую пародию на вестерны.
Каких только извращений не претерпевал на себе многострадальный жанр вестерна, в своё время дошло даже до добавок к жанровому названию в виде национальных блюд: спагетти-вестерн (вестерн по-итальянски) и суши-вестерн (вестерн по-японски). Такаши Миике решил внести своё слово и родил новый поджанр — сукияки-вестерн. Как известно, сукияки — японское блюдо, состоящее из многих продуктов, некоторые из коих употребляются и в других национальных кухнях. Таким образом, сукияки-вестерн от Миике можно определить как японский фильм, где присутствуют американо-европейские составляющие.
«Сукияки-вестерн Джанго» инспирирован спегетти-вестернами Серджио Корбуччи про геройского ковбоя-одиночку Джанго в исполнении Франко Неро. Резонно решив, что сорокалетней давности фильм «Джанго» и его более свежие продолжения сейчас мало кто помнит, а если и помнит, то заценит юмор, Такаши Миике скрестил спагетти-вестерн и суши-вестерн, отчего в средневековой Японии в провинции Невада два японских клана борются друг с другом при помощи огнестрельного оружия, а им обоим противостоит геройский ковбой-одиночка с неважно каким именем, но не Джанго. Гротескная театральность происходящего задаётся с первых кадров, когда Квентин Тарантино в ковбойских одеяниях на фоне фальшивых вулкана, солнца и максимально условных декораций декламирует стихотворные строки «Повести о доме Тайра», попутно совершая чудеса во время обращения с огнестрельным оружием. Это сразу настраивает на весёлый лад, который Такаши Миике честно поддерживает почти до финальных титров, смысл которых, на мой взгляд, является самой лучшей шуткой картины. Но об этой детали ниже.
Театральность фильма Миике несколько другого толка, нежели в проекте братьев Вачовски
«V значит вендетта»:
если антиутопия создателей «Матрицы» претендовала хоть и на страшноватую, но приближённую к реальности действительность, то в «Сукияки-вестерн Джанго» сразу задаётся несерьёзный тон — японец предлагает зрителю поиграться в вестерн вместе с ним. До поры до времени играться с Миике очень даже интересно и местами зело смешно, так как режиссёр занятно играет со смыслами и предлагает шикарный визуальный ряд.
Фильм очень живописен: красивые, выверенные планы, безупречные массовые сцены, замечательные перебивки с видами дикой природы, шикарные интерьеры, где японский стиль тесно соседствует с американским, рождая нечто среднее и радуя такой вроде бы эклектикой. Противоборствующие японские кланы уподоблены сторонникам двух ветвей династии Плантагенетов — Ланкастеров и Йорков, чья междоусобная заварушка вошла в историю под названием Войны Алой и Белой Роз. Причём цифровая дифференциация штанов (и не только их) играет, как и в бессмертном фильме Георгия Данелии «Кин-дза-дза», определяющее значение — враги натурально носят одежды красного и белого цвета и красят всё вокруг себя в свои родовые цвета.
Художники вволю порезвились, создавая образы японских ковбоев, вооружённых самурайскими мечами и кольтами. Белые получились некими эстетами, чей вожак с пирсингом в подбородке напоминает утончённого товарища нетрадиционной ориентации, одинаково эффектно машущего катаной и стреляющего из револьвера. Красные вышли ближе к земле — таким хамоватым сборищем недоделков, возглавляемых потешно трусливым вожаком в кожаном шлеме. Хотя в принципе, по образам отличались только главари кланов — поменяй на многочисленных безликих врагах одежды и отличия не будет. Миике делает на этой безликости упор, обстёбывая постоянно истребляемое, но не уменьшающееся поголовье бандитов в вестернах. Есть с обеих сторон выдающиеся личности и кроме бугров, но их единицы. Особенно выделяется представитель Белой расы по кличке Стрелок, чей внешний вид так вдохновил русских промоутеров «Сукияки-вестерна Джанго», что они даже вынесли его на официальный плакат фильма. Действительно, образ безбашенного японца с безумным перьевым головным убором, что-то нечленораздельно орущего, подвигнет на смех кого угодно.
Образ же героя-одиночки решён достаточно стандартно: тёмные плащ и шляпа с низкими полями да верные кольт и конь с седлом. Утрированы только геройские сапоги, снабжённые не особо заметными шпорами, которые весьма заметно позвякивают при ходьбе. Этот Недоджанго получился достаточно прямолинейным и наименее интересным, так как весьма просто дублировал все замашки геройских ковбоев из вестернов: стрелял без промаха, бил точно в челюсть, спасал сначала женщину, а потом целый город, лошадь подзывал свистом, а потом гордо и одиноко скрывался в тумане, откуда и появился. Миике пытается разнообразить своего героя, то выдавая шутку в его адрес в виде пародии на «Матрицу», то покадрово раскладывая его невероятный прыжок из верхнего этажа салуна точно в седло своей геройской лошади. Но в целом никакой тайны или загадки сей японский ковбоец на таит, отчего становится скучноватым. Другая ситуация с главами кланов, у каждого из которых свои тараканы в голове. Трусоватый Красный пахан, например, бредит Шекспиром, приказывает называть себя Генрихом и коряво цитирует хроники Войны Алой и Белой Роз. Рафинированный педиковатый вожак Белых мечтает о суперпротивнике, бредит сказками и потихоньку истребляет своих приспешников, не могущих защищаться с закрытыми глазами (что, впрочем, никак не сказывается на общем количестве этих приспешников).
Кстати, шекспировские мотивы так вдохновили Такаши Миике, что кроме «Генриха VI» в его фильме возникают аллюзии на другую пьесу знаменитого английского драматурга — бессмертную «Ромео и Джульетту».
И вот до поры до времени смотреть за всей этой разухабистой вакханалией достаточно интересно, но по истечении первого часа фильм начинает немного утомлять. Миике, как большой ребёнок, заигрывается в свои игры, совершенно забывая, что снимает кино не только для себя, но и для зрителя. Его герои слишком много говорят, самих героев слишком много и они все появляются и появляются почти до самого конца. У «Сукияки-вестерна Джанго» вообще рваный ритм, причём длинноты превалируют. Возможно, Миике рассчитывал на такого же как он киномана-маньяка, который будет смаковать каждую его цитату и малейшую аллюзию на более или менее известный фильм. Но, как мне думается, таких зрителей в кинотеатрах будет не просто меньшинство, но даже подавляющее меньшинство. В конце концов если снимается вестерн, пусть и наглухо пародийный, то это должен быть увлекательный вестерн, ценный не только киноманскими штучками-дрючками, но и сюжетом и его развитием. А вот это, по ходу, не очень волновало режиссёра, который, дай ему волю, кажется, добавил бы к общему хронометражу ещё часок-другой из жизни гротескной японской провинции Невады.
Тем не менее Такаши Миике, как матёрый профессионал, периодически выдаёт забойные моменты, призванные встряхнуть подуставшего от некой однообразности зрителя: тут вам и анимация, и безумная богиня о шести руках, гроб с пулемётом внутри (кстати, атрибут Джанго из фильмов Серджио Корбуччи), и вдруг раздвоившийся шериф, заговоривший разными голосами аки Горлум из «Властелина колец» и в момент превратившийся из просто нелепой фигуры в чуть ли не главного юморного застрельщика. С юмором в картине Миике вообще полный порядок: как и положено умной пародии, он достаточно чёрный, как и положено азиатскому фильму, он достаточно жестокий, и, как и положено работе, предназначенной для широкого экрана, он достаточно понятный, если глубоко не копать. Кстати, о широком экране. Несмотря на то, что в России «Сукияки-вестерн Джанго» быстренько причислили к жанру «артхаус», фильм Такаши Миике рассчитан не только на матёрых киноманов, любящих заумную интеллектуальную игру в бисер. Самым простым подтверждением этому является язык оригинала, а он в фильме английский, то бишь интернациональный. Хотя, конечно, это типично авторское кино — режиссёр выступил и соавтором сценария.
Нельзя не сказать ещё пару слов о Квентине Тарантино, чьё участие в фильме особо подчёркивается в рекламе «Сукияки-вестерна Джанго». Американский режиссёр, периодически с удовольствием исполняющий роли фриков в фильмах дружественных ему коллег, появляется в кадре ровно три раза, причём дважды в разном гриме, и радостно корчит из себя великого воина, изрекающего истины и разящего противников свинцом наповал. Несмотря на явную радость от участия в глумном проекте Миике, которая читается на лице Тарантино, сказать, что его явление — это очень смешно, нельзя. Ну корчится он забавно, ну пародирует слегка своего «Килбилла», ну и что? Вся ценность заключается в том, что он практически единственный не азиат в фильме, к тому же сам Тарантино.
И под конец обещанная выше презентация финальных титров фильма. Во время всех двух часов просмотра меня мучил только один вопрос (ибо исход противостояния врагов был и так понятен): «Да где же Джанго?». О, Миике объяснил, где Джанго, причём его изящная уловка провела мостик между суши-вестерном к спагетти-вестерну, вопреки логике отдавая временную пальму первенства японским закосам под вестерн. Лично меня это объяснение заставило смеяться больше минуты, ибо обманул режиссёр зрителя просто славно.
Фильм Такаши Миике «Сукияки-вестерн Джанго» — занятный подарок киноманам, в эпоху постмодернизма получающим кайф от сочетания несочетаемого. И не беда, что японские самураи уже забредали в вестерны (например, в картине Теренса Янга «Красное солнце»), ведь Миике удалось сотворить уникальный продукт, который может придти по вкусу достаточно широкому кругу зрителей. Хотя, если бы режиссёр не заигрался, его фильм мог бы занять достойное место среди списка лучших вестернов всех времён и народов.
Любите хорошее кино!