Циничный и безнравственный, весёлый и прикольный, концептуальный и постмодернистский – этот ряд можно продолжать до бесконечности. И это всё о нём – о фильме Ильи Хржановского «Четыре», который таки добрался до Волгограда и демонстрируется сейчас в кинозале «Альтернатива».
Уже столько было сломано копий вокруг «Четырёх», что увидеть этот фильм стало просто навязчивым желанием. Что можно сказать после просмотра? Фильм действительно неоднозначный, очень неровный, местами возмущает до глубины души, но в целом лично на меня не произвел такого мощного впечатления, чтобы о нём можно было говорить как о заметном явлении в российском кинематографе. Однако шума вокруг «Четырёх» было так много, что говорить придется немало.
«Четыре» снят по сценарию Владимира Сорокина режиссёром-дебютантом в полнометражном кино Ильей Хржановским (сыном известного режиссёра-аниматора Андрея Хржановского). Определить его жанр невозможно, так как «Четыре» - это нечто аморфное, в котором проклёвываются различные стилистические направления: здесь вам и датская «Догма», и документальное кино и даже самый настоящий трэш. Всё это сделал безусловно талантливый человек, который, как мне показалось, решил продемонстрировать все свои навыки и возможности. В итоге цельного впечатления от фильма нет.
Начнём с того, что кто сказал о киноманифесте «Догма», что это хорошо? Критики? Ну пусть тогда и смотрят всю жизнь, как дергающаяся камера снимает ужасно выглядящих людей, которые что-то там себе бормочут под нос. Тот же Ларс фон Триер уже отошёл от данного стиля - во всех его последних фильмах и звук хороший, и актёры выглядят не как бог дал, а как режиссёр решил, и т.д. Вдобавок в переводе «догматические» фильмы по крайней мере звучат хорошо, так как невнятные звуки уже разобрали переводчики. В фильме Илья Хржановского местами просто не понятно, что говорят герои: звук явно писался вместе с картинкой. Да, получается эффект присутствия на улице, когда из-за индустриальных и прочих шумов мы не можем разобрать, что говорят люди рядом с нами. Но ведь это всё-таки кино, герои говорят осмысленные вещи, которые имеют самое непосредственное отношение к происходящему на экране. Это какое-то неуважение к зрителю. Или сцена с бегущим «синяком» в конце: почему камера, показывая убегающего вдаль мужика, трясётся как при беге? За ним кто-то гонится? Ничего подобного – он снял с попавшего в аварию бизнесмена часы и торопится удалиться подальше. Если режиссёр хотел передать его бег, то не алкаша надо было показывать, а пространство перед ним, то есть как будто камера бежит с персонажем кино. Вообще, «догматические» изыски – это горе от ума. Зачем нам просто делать идеальный звук и картинку, мы сейчас её стилизуем под реальность. Почему великие режиссёры Тарковский, Сокуров и иже с ними не позволяли себе того? В «Русском ковчеге» уж куда проще было сделать «Догму» - нет, у Александра Сокурова все великолепно слышно и видно, так как режиссёр заботится о точном восприятии своего замысла. Ладно, закрыли тему «Догмы».
Поговорим о концептуальности «Четырёх». Фильм начинается просто замечательно: судьба сводит настройщика роялей, проститутку и торговца мясом в ночном баре. В этой разыгранной как по нотам очень смешной сцене герой Сергея Шнурова рассказывает о том, что якобы в СССР людей клонируют с конца 30-х годов, и идеальные дубли (а не клоны) получаются, когда их выводят четвёрками. Вот здесь и появляется эта цифра, отцепиться от которой автор не сможет до конца фильма. Цифра «4» будет преследовать и зрителя: будет и четыре силуэта на перроне, и четыре сестры, и четыре куклы, и четыре самолёта и т.п. Всё это напоминает роман Пелевина «Числа», где наш знатный постмодернист порезвился вовсю (только там была цифра 34 – тоже четвёрка присутствует). Подогнать под любую цифру какую бы то ни было концепцию – это ли не занятие для интеллектуала? Авторскую концепцию насчёт данной цифры (если она была, конечно) я просто не понял. Это некий символ, который навязчиво присутствует во всех проявлениях экранной жизни. Кстати, один раз эта концепция даёт сбой: героев в баре почему-то три, а не четыре.
После разговора в баре история распадется на три не связанных друг с другом сюжета, шитых белыми нитками, вернее, собаками, которые в ассортименте присутствуют в «Четырёх» и как бы сшивают повествование. История настройщика роялей – это чистая концепция. В другом кабаке он встречает мужичка, который говорит, что у человека нет законченной формы и имени: сегодня ты Владимир, завтра чмо, а послезавтра – кусок мяса. После этого герой Сергея Шнурова проходит все эти стадии: его хапают менты, ему шьют дело, его сажают в тюрьму, а потом отправляют для искупления вины перед Родиной на войну в Чечню (последнее претендует на то, чтобы стать мифом). Вторая история носит совершенно необязательный характер: торговец мясом вдруг обнаруживает, что за семь лет работы ни разу не сталкивался с круглыми поросятами, которых специально выращивают в каких-то инкубаторах. Вообще необязательность – это признак недостаточного мастерства. В произведении искусства не может быть ничего лишнего, в фильме же Хржановского, длящегося два с лишним часа, таких необязательных вещей – выше крыши, одна навязчивая демонстрация обнажённого тела главной героини чего стоит.
Главной становится третья история, которая бессмысленна, как наша жизнь, и претендует чуть ли не на документальную констатацию нашей российской действительности. Именно в этой сюжетной линии присутствуют самые мерзкие сцены фильма, которые некоторые критики уже окрестили «самыми отвратительными в истории кинематографа». Сцены действительно мерзкие, но вряд ли кого-то стошнит, разве что уж совсем утонченные натуры. Здесь я бы сказал о другом. О циничности и даже безнравственности режиссёра.
Ведь что он сделал? Поехал снимать реальных старух в богом забытой нижегородской деревеньке, где напоил их, а затем зафиксировал на камеру их животное поведение. Это самое настоящее свинство. Вряд ли убогие бабули в алкогольном угаре вообще понимали, что происходит. А Хржановский все это не только снял, но и вставил свой фильм и показал по всему миру.
Вот здесь мы подошли к самому плохому, что есть в «Четырёх» - к его западной ориентации. Да, Россия эта не та страна, которая может похвастаться зажиточностью. Но и не та страна, где всё беспросветно плохо. Взгляд, направленный лишь на негативные стороны нашей жизни, имеет только одно оправдание – автор сам прошел семь кругов ада и хочет поделиться этим с окружающими. В случае с Ильей Хржановским, который имеет за плечами обучение в Европе (что уже само по себе говорит о его благополучии), мы имеем дело с цинизмом и, может быть, чётким расчётом: пьяные оргии старух в России вызовут скандал, а на Западе будут приняты за правду жизни. В любом случае резонанс обеспечен. Вообще, нынешние художники просто поражают: хочет Запад видеть в России дикую и вечно бухую страну, будет вам такая Россия. Запад получает то, что хочет, художники получают известность и деньги. Все довольны. Совсем недавно на фестивале видеоарта «Видеология» показывали фильм какой-то нелепой француженки, которая сняла своё кино на тему «Как было до революции в России хорошо, а как сейчас плохо», иллюстрируя своё творение в том числе кадрами обшарпанного Санкт-Петербурга. Извините, и Париж можно снять так, что это будут трущобы, и старух пьяных там тоже можно найти (пригороды этой колыбели цивилизации несколько недель полыхали в огне – вот уже где животные страсти бушевали).
Если сказать о «Четырёх» одним предложением, то это снятый талантливым начинающим режиссёром цинично-концептуальный фильм с элементами искусства.
Любите хорошее кино!